Аура моего внука
Внук спит в коляске в тенечке. На улице солнечно и жарко, это один из немногих теплых дней нынешнего лета. Дочка занята, а я, наработавшись на участке, с удовольствием караулю внука. Он стал такой шустрый и непредсказуемый, что, проснувшись и не подавая никаких признаков недовольства, может легко попытаться покинуть коляску головой вперед. Я покуриваю так, чтобы ветерок относил дым в другую сторону, и предвкушаю, как мы пойдем купаться на речку, как только внук проснется.
Лето в этом году неважное, и мы с внуком – практически единственные купальщики. Я выбрасываю сигарету и любуюсь малышом, почти ощущая, как холодная вода освежает разгоряченное тело. Я почти сплю, но глаза открыты и несут службу – мой взгляд устремлен в легкий полумрак коляски. Внук спит так сладко! Я любуюсь им, щечки и носик уже слегка загорели, густые темные реснички очерчивают полукруги закрытых глаз, волосики тоже немного выгорели на солнце. Они уже не каштановые, как в первые дни, а золотисто-русые.
Солнышко мое, – думаю я и замираю, случайно переведя взгляд повыше детской головки в серый сумрак коляски. Над наблюдаемой и раньше довольно широкой полоской света над головой малыша ровно колышется голубое свечение. Я отвожу взгляд, но снова и снова нахожу нужный ракурс и вижу голубое свечение. С трудом запрещаю себе видеть и перевожу взгляд ниже. Не знаю почему, но я считала невозможным пристально вглядываться, специально пытаясь разглядеть его ауру. Боялась навредить, мало ли что, ведь детки очень чувствительны. А тут – я просто пребывала в блаженно-расслабленном счастливом состоянии, и мне ее показали, во всяком случае, никакого специального намерения у меня не было.
Не знаю, индиго это или не индиго. Да, малыш растет чудесный, но, я думаю, у всех бабушек растут лучше в мире малыши. Как выглядит цвет индиго? Некоторые описывают его как насыщенно голубой, некоторые – как смесь верхних цветов спектра. Не знаю, не видела. Все возможно. Думаю, что недалеко то время, когда термин дети-индиго уйдет из обихода – все детки будут рождаться со сверхспособностями. Слышала, что если в семье три поколения женщин, и, наконец, рождается мальчик, то он наделяется колдовскими силами. Суеверие, скорее всего. Однако, мать моя (его прабабушка) была изрядной ведьмой, хотя и не знала этого. Была она зла на язык, и все ее проклятия заканчивались весьма плачевно. Я не раз восстанавливала в медитации свое искореженное родовое древо, чтобы очистить его для рождения здоровых внуков. Со стороны своего отца малыш тоже имеет любопытного прадеда, который, согласно их семейной легенде, работал когда-то с Вольфом Мессингом. Так что все может быть.
Спустя полгода после внезапного сеанса видения, уже почти забыв о нем, я вдруг узнаю, что за день до рождения внука были изменены вибрационные матрицы Земли и списаны все кармческие долги. То есть наш малыш не несет в себе никакого первородного греха (в который я и раньше не верила), не отвечает ни по каким долгам своего рода, семьи, страны, родителей, других жизненных воплощений. Отныне – каждый сам за себя. Это мне по душе. Что-то меня совсем не устраивало бы, если бы мои внуки отвечали за мои грехи! Странно, что это произошло всего год назад. Лично я уже лет пять чувствую себя свободной от чужих обязательств.
Иногда меня посещает мысль, что все мои занятия имеют одну цель – достичь того уровня развития сознания, который позволил бы мне понимать своих внуков.
Когда-то давно, лет двадцать тому назад, мы с мужем привели младшую дочь на экзамен в школу развития резервных способностей, совершенно не представляя, о чем идет речь. Это была первая в городе подобная школа (и последняя, мне кажется). В приемной комиссии заседало человек пять. Они просили дочку то подойти поближе, то отойти подальше. Потом проделали то же самое со мной и супругом и со словами «хорошо» зачислили Дашку.
Проучилась она там год, после чего мы перевели ее в нормальную школу, хотя и с большим сожалением. Начинался первый серьезный экономический кризис, и, работая в двух местах, я зарабатывала ровно на оплату месячного обучения. Но дело было не только в этом. Давая детям огромный толчок для развития способностей, школа уделяла мало внимания обычной программе, и к концу пятого класса дети едва знали английский алфавит. По остальным предметам ситуация была не лучше, и нас спасало только то, что ребенок схватывал все на лету.
Но мы были не готовы полностью взять на себя учительские функции по всем предметам, отдавая за учебу последние деньги. До сих пор не знаю – правильно ли мы поступили. Скорее всего – да. Школа эта была закрыта через год – у нескольких детей, самых, кстати, способных, начались проблемы с психикой. Они стали видеть слишком много такого, чего детям видеть не всегда полезно. И открывшийся перед ними иной мир стал для них интереснее зубрежки теорем. Когда их родители, люди, как и все мы в постсоциалистическое время, вполне материалистически мыслящие, забили тревогу, школу начали посещать всякие комиссии, в том числе и включающие в свой состав психиатров, которые сразу поставили детей на учет по своему ведомству, а школу закрыли.
И, хотя мы уже учились в обычной школе, начинание, провалившееся с треском, было очень интересным. Малышей учили просто чувствовать других людей, не обижать их даже мысленно, чувствовать чужую боль, как свою, считывать эмоции. Дочь до сих пор очень ранима и просто не может переносить ни чьих страданий. А таким пустякам, как разгонять облака, детей научили в первую неделю.
Ну, у кого из детей такие знания не раздуют гордыню до небывалых отметок? Хотя, это – сегодняшние размышления. Ничего такого я в своей дочери не замечала.
А в то время, на первом же родительском собрании, нам предложили пройти небольшой теоретический курс, чтобы между нами и нашими детьми не образовалась пропасть непонимания. По-моему, вполне здравый подход. Папа сразу отказался. Он в то время увлекался йогой и считал, что знает все на свете.
Мы пошли со старшей дочерью. Она слушала с интересом. А я! Мне до сих пор за себя стыдно. Как все-таки высока была в то время степень моей зашоренности, сейчас трудно даже представить. Молодой парень, артист одного из наших театров, адепт школы Рериха, очень эмоционально излагал знания о Вселенной, посланные ему свыше после усиленных занятий йогой. Он рисовал схемы энергетических потоков, какие-то спирали (сейчас я понимаю, что речь шла о торсионных полях, но в науке пока не было таких определений), монады, изображал структурированные иерархии Владык и строение тонких планов Земли, подкрепляя свои выступления космическим легендами лемурийцев.
Сейчас я поражаюсь, какие знания открылись ему двадцать лет назад, но тогда… Я прятала в ладони нижнюю часть лица и содрогалась от хохота. Я всячески старалась не нарушить порядок на лекциях громким смехом, и он разрывал меня изнутри. Больше всего меня смешил способ получения им информации. Навеяло. Я похохатывала, но все равно слушала. В голове была страшная каша. Поистине, молодой человек метал бисер перед свиньями. Я была не одна такая умная, многие родители после лекций обменивались ехидными замечаниями. В конце двухнедельного курса он собрал нас на практику – обряд покаяния.
Я не представляла себе в то время, что такое медитация, и наш учитель тоже не употреблял этого слова. Он проводил его как настоящий артист – под хорошую мягкую музыку, хорошо поставленным голосом, очень артистично он вел нас к полному расслаблению. Мои ноги оцепенели и вросли в пол. Потом попросил представить лицо своего врага или человека, на которого мы затаили обиду. Мысли мои заметались. Я не могла найти врага, да и обид ни на кого не держала. Голос подсказал: это может быть человек, с которым у вас служебный конфликт или … Ага, есть! Наша лаборатория находится в оппозиции к директору института, в состоянии, среднем между войной и миром, ближе к войне. С нашей стороны уже попахивает саботажем, с его – разгоном одной из лучших лабораторий института. Оборудование, которого мы так долго ждали и которое было нашим по плану, ушло в другую лабораторию. Их тематика показалась директору перспективнее, но мы все считали ее полной туфтой.
Я, не такая уж большая шишка, переносила этот конфликт довольно болезненно. Было все – и обида, и зависть. И сомнения в нашей правоте. Я легко представила лицо директора, я просила у него прощения и прощала, я предлагала ему искать компромиссные решения и приглашала его к переговорам. Когда обряд закончился, я почти утирала слезы облегчения. Не представляя, что и почему, мы выслушали напутствие Учителя: не удивляйтесь, если тот человек, кого вы простили сегодня, в ближайшие дни придет к вам налаживать отношения. Я посмеялась – кто я такая, чтобы директор пришел ко мне? Была суббота. Утром в понедельник я, как частенько бывало, первой пришла на работу. Закон жизни: чем дальше живешь от места работы, тем раньше до него добираешься. Я ставила чайник, когда дверь открылась, и на пороге возник директор. Я напряглась:
– Здравствуйте, а никого из начальства пока нет.
– Здравствуйте. А я не к ним. Вы ведь профорг?
– Ну, да! А что?
– Я все выходные думал о ситуации с вашей лабораторией. На месте вашего начлаба я бы тоже обиделся. А вы как думаете?
– Я думаю, что вы нас кинули, но не думаю, что это была совсем беспричинная акция. Наверное, у вас были свои соображения.
– Да, были, и я виноват, что не довел до вас свои соображения.
– Да уж. Только боюсь, что разъяснительной работой сейчас дело не поправить.
– Я тоже так думаю. Надеюсь, что мы сможем найти компромисс.
– Для начала нужно попробовать.
– Вот и хорошо. Соберите мне сегодня профсоюзное собрание часам к четырем. Подойдет?
– По времени – да. Но собирать его за спиной Захарыча я не буду.
– И не нужно. Пригласи и его, причем в первую очередь и от моего имени.
– Хорошо. Только тогда давайте не будем называть это профсоюзным собранием. Просто директор проявил добрую волю и приглашает к диалогу. А я просто оказалась в нужное время в нужном месте.
– А придут?
– Конечно, придут! Всем уже надоело воевать.
В тот же день конфликт был исчерпан. Директор даже извинился и изложил свои соображения. Та, новая конкурирующая лаборатория, должна иметь хоть что-то для разбега. А оборудование, заказанное для нас несколько лет назад, устарело еще в пути. В следующем году мы получим импортное, гораздо более современное…
Все, в общем-то, были довольны, по крайней мере, конфликт угас. И не о том речь, что тот, первый кризис, не дал нашим планам сбыться. Речь о том, что Директор пришел. Пришел, вопреки всякой логике, ко мне. Но тогда я считала это просто совпадением. Хотя сомнения появились.
Интересно, где ты сейчас, мой первый Учитель, над которым я так потешалась, и который все же заронил в мое сознание зерно сомнения? Какую же нужно было иметь смелость, чтобы выступать перед такими варварами, как мы, со своими гениальными прозрениями! Прости меня, прими мою, запоздавшую лет на двадцать, любовь!
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/
