Понедельник промелькнул в жуткой рабочей неразберихе мгновенно. Вечером, едва переступив порог квартиры старшей дочери и схватив на руки внука, я спросила:
– Тебе Дашка не звонила?
– Звонила, но я ничего не поняла. Бормочет что-то про порчу. По-моему, ей стало хуже, но ты же знаешь, она никогда всего не рассказывает. Единственное, что я поняла, что у нее кровь в моче.
– Может, киста прорвалась?
– Вроде, нет. Врачи пока сами ничего не поняли.
– Как ты думаешь, ей уже можно звонить?
– Конечно, вряд ли кто ей занимается вечером. Вообще ее обещали домой на ночь отпускать, как только легче станет.
Держа телефон одной рукой, а внука другой, звоню в Калининград. Дашка берет трубку. Я робко спрашиваю:
– Ну, как ты, Малыш?
Звенящий, прерывающийся голос:
– Уже лучше, температуру сбили. Никто не знает, что происходит. Вчера началось такое, что врачам сейчас не до кисты.
Ужас охватил меня:
– Что произошло? Давай спокойно и по порядку.
– Вчера вечером я вдруг почувствовала страшную слабость, будто мне поле пробили. Такое ощущение вторжения. Уж, думаю, не порчу ли кто наслал. На работе трудные времена, пришлось уволить несколько бездельников, мало ли, думаю, кто со злости какую пакость устроил, сейчас ведь всякой черной мути полно, только бабки плати. А потом стало не до размышлений. Жуткая резь внизу живота, как при цистите, все время хочется на горшок, кровь в моче, температура высоченная и трясет всю. Думали скорую вызывать, но не стали, все равно утром в больницу. Спасалась магнитом, буклеты после переезда еще не знаю, где искать.
– Что врачи говорят?
– Снимают симптомы, антибиотики колют, анализы берут. Говорят, что пока есть симптоматика почечная, кисту лечить нельзя. Я тоже ничего не понимаю. У меня по почечной части всегда все в норме было. Анализы покажут.
– Малыш, а это точно не киста лопнула? Перитонита не будет?
– Нет, УЗИ показало, что с кистой все по-прежнему.
Чувствуя, что уже почти не могу говорить, я бодренько кричу в трубку:
– Малыш, хорошо уже то, что ты в больнице под присмотром врачей. Все будет хорошо, помереть не дадут, а там уж мы выкарабкаемся, пусть только разберутся, в чем причина.
– Да, конечно, мне просто повезло. Все будет хорошо.
– Малыш, тут Влад по мне топчется, чего-то хочет. Я перезвоню.
Я отключаюсь, и мы со старшей дочерью смотрим друг на друга. Я пересказываю ей диалог, все время отвлекаясь на сковывающий меня страх. Ужасная догадка вертится у меня в голове.
– Мать, ты что? Окаменела вся! Не бойся, Дашка сильная, выкарабкается. Только с полем как-то не понятно. Неужели кто-то мог ей зла желать? Она же безобиднее мухи!
– Боюсь, что это я. Что я наделала! Я должна ей позвонить!
– Ты что, ты не могла причинить ей вред! А ты почему так испугалась?
– Я влезла со своей помощью, а ее не предупредила. И вот что вышло!
– Звони скорее, она у нас, ты же знаешь, очень чувствительна, у нее всегда была восприимчивость повышенная! Надо же, вторжение почувствовала!
– Сейчас, возьми Владушку!
Я снова хватаюсь за телефон:
– Малыш, во сколько по времени вчера началась вся эта фигня?
– Я точно не помню, часов в девять…
Ошибки быть не могло, три часа разницы, их девять – наша полночь. Вряд ли могли быть совпадения. Нужно колоться.
– Прости меня, Малыш! Это я виновата. Мне так хотелось тебе помочь, что я без разрешения, без предупреждения стала просить за тебя Высшие силы, и всех, кого могла, упросила принять участие в твоем лечении. А получилось вот что.
– Мам, ну, слава Богу! Теперь я знаю, что ничего плохого со мной не происходит. Ты не могла сделать ничего плохого. Я люблю тебя. Успокойся.
– Я тоже люблю тебя. Малыш, вторжение было, но это добрые силы. Они тебе на помощь пришли. Всей толпой. Может, я переборщила. Вот я сейчас начинаю думать, зря я тебя не предупредила. Лечение всегда начинается с диагностического периода, энергия сотворения уже с тобой, она тоже ищет причину.
– Я помню, читала. И надолго эта свистопляска?
– Дня три. Не больше недели, это точно.
– Ой, хорошо, что я в больнице, а то мне такой диагностики не вынести! Ладно, я потерплю. Видно, есть еще что-то, кроме кисты. На днях узнаем.
– Знаешь, процесс хоть и с болью, но пошел. Давай так к этому и относиться. Бог не оставит нас, все на нашей стороне. А мне как быть?
Дочка помолчала, потом решилась:
– Продолжай в том же духе. Если во мне сеть какая-то дрянь, пусть она себя проявит. Сейчас самое время.
Мы еще поболтали, страх сменился верой в то, что высшие силы с нами, и мы не одиноки со своими проблемами. Нам помогут. Уже помогают.
И я продолжаю. Каждый вечер, добравшись до кровати, я молюсь. Я прошу Высшие силы продолжать исцеление. Я черпаю энергию любви из сферы, светящейся в центе моей Мер-Ка-Бы, в моем центре Сознания Христа – центре безусловной Любви. Я пытаюсь удерживать перед своим внутренним взором фантом дочери, но он ускользает. Образы – не самое мое сильное место. И тогда я обращаюсь к ощущениям. Я представляю, что держу свою дочь за руку. Я чувствую в своей ладони ее хрупкие, длинные, тонкие пальцы. Они холодные и влажные. Я чувствую, как ей страшно. Я вдыхаю Любовь Вселенной, я наполняю ей светящуюся сферу у себя под сердцем, выдыхаю этот свет через свою руку. От плеча к пальцам течет теплая волна, она проникает в ладошку моей дочери и согревает ее. Я знаю, что ей уже не так страшно. Я знаю, что мы прорвемся. С нами Бог и Дух святой.
Во вторник днем SMS-сообщение: если сможешь, позвони минут через десять. Я едва успеваю сбегать положить на сотовый деньги – дальние звонки требуют на счете не менее определенной суммы. Я звоню, дочь говорит срывающимся, но нарочито бодрым голосом:
– Мам, у меня в анализах нашли какую-то хрень, запиши.
Она диктует по буквам, я записываю.
–А это вообще что за зверь?
– Мам, это – тропический паразит. Я тут теперь – артефакт. Все в панике, никто не знает, c чем это едят. Я вечером посмотрю в Интернете, а ты на работе посмотри.
– А что говорят-то?
– Говорят, что у нас это не лечат.
– Вот, мудаки! Да быть такого не может! Тысячи людей ездят по экзотическим странам, наверняка уже научились лечить. Сейчас поищу, не паникуй.
– Я уже не паникую. А когда врач начала говорить, я, конечно, заплакала, а она говорит:
– Знала бы, что будешь плакать, не сказала бы. Все равно у нас это не лечат.
Я грязно выругалась в адрес врача. Дочка не поддержала:
– Нет, она классная. Нашла такого паразита, какого никогда в глаза не видела.
– Да, беру свои слова обратно. Что она еще сказала?
– Говорит, что в городе был один такой случай, очень давно. Мужик лечился нетрадиционными методами. Резонансом, что ли. Что там с ним дальше, она не знает.
– Понятно, что ничего не понятно. Уже хорошо, что нашли. Даже странно.
– Да, говорят, эту сволочь очень трудно обнаружить – она в крови путешествует и, за здорово живешь, в моче не показывается.
– Вот тебе еще одно подтверждение того, что все идет как надо. Ладно, пока, вечером созвонимся.
Сейчас я немного отступлю от привычной манеры изложения и попробую воспроизвести цепь событий, предшествовавший постановке такого странного диагноза.
В понедельник утром из Минздрава поступает инструкция и срочное указание – при исследовании анализов мочи искать такую-то и такую-то бяку, так как город портовый, и она вполне могла поразить кого-нибудь. На оперативке с заведующими поликлиниками в тот же день были розданы инструкции и соответствующие указания. Заведующие поликлиниками во вторник утром собрали врачей-лаборантов и выдали им пришедшие сверху директивы. Так как Дашка попала в больницу не того профиля, анализы она отвезла в свою поликлинику. Врач-лаборант, исследуя ее анализ, ничего не нашла, но диагноз, который она должна была подтвердить или опровергнуть, был серьезным, и она, вспомнив последнюю директиву, решила проверить осадок на наличие этой экзотической твари.
Каково же было ее удивление, когда она обнаружила ее именно такой, какой она описана в инструкции. Вот примерно такая цепь невероятных стечений обстоятельств привела к постановке диагноза моей дочери. Во-первых, маловероятно, что эта тварь вообще попала в исследуемую порцию мочи, еще мало вероятнее, что по времени директивы из центра поступили к нужному сроку, и уж совсем невероятно, что врач-лаборант бросилась эти директивы выполнять. Я могу все эти совпадения объяснить одним – Божьим промыслом. К сожалению, есть два вида заболеваний, с которыми трудно (но не невозможно!) справиться только работой с больным на тонком плане – это инфекции и травмы. В таких случаях медицинская помощь очень даже желательна. И Высшие силы формируют событийную среду по своему разумению.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/
